Европа > Россия > Москва > Путеводитель > Архитектура > Памятники >

Памятник Клименту Тимирязеву у Никитских ворот

Повесть Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Светлая личность» содержит очень колоритное и едкое описание вымышленного памятника Клименту Аркадьевичу Тимирязеву, установленного в городе Пищеслав. Сатирики высмеяли как композицию памятника, так и манеру исполнения скульптуры. Ильф и Петров особо не скрывали, что на красочное описание их вдохновил реальный памятник Тимирязеву, поставленный в 1923 году в самом начале Тверского бульвара.

Достоверно неизвестно, говорил ли скульптор Сергей Меркуров своим критикам, подобно другому персонажу Ильфа и Петрова, что он художник и так видит мир. Зато точно известно, что критики не стеснялись. Понять их можно, ведь несуразно-плоская фигура из неотполированного шведского гранита изображала одного из немногих русских учёных с мировым именем. Климент Тимирязев прославился исследованиями ассимиляции растениями воды, света, питательных веществ и удобрений. При этом все его исследования были сугубо практическими, а их результаты Тимирязев отправлял коллегам-практикам или напрямую в сельское хозяйство. Выдающийся учёный и марксизм принял потому, что видел возможность прямого влияния науки на производительные силы общества.

И вот памятник такому учёному охраняют по бокам два очень стилизованных скульптурных микроскопа, пьедестал водружён на нагромождение прямоугольных блоков (в моде был кубизм), а сам Тимирязев, одетый в мантию, стоит, сложив руки перед собой — образ более чем красноречивый. Пьедестал украшают три линии-графика — единственная дань достижениям Тимирязева-учёного. Они символизируют открытые им принципы усваивания растениями солнечного света — именно Климент Аркадьевич впервые доказал, что излишнее количество света так же вредит растениям, как и его недостаток.

В нижней части фигуры учёного заметны значительные сколы. Это следы падения памятника в результате взрыва авиабомбы, случившегося в октябре 1941 года, в момент наибольшего приближения фашистских войск к Москве. Памятник был снова установлен на пьедестале в тот же день, а сколы восстанавливать не стали — такой вот символ единой судьбы памятника и страны.